Эта книга недетский разговор про историю нашей страны. Через маленькие трагедии и радости обычных людей. Через вещи, забытые на пыльных антресолях.
Каждая страница - это целая эпоха, со своими маленькими радостям и печалями, и главным персонажем этой книги является время.
К сожалению в настоящее время тираж книги закончен.
Вы можете оставить свою заявку и мы обязательно с вами свяжемся при появлении этой книги в нашем магазине.
Кузичева А.П.
А. П. Чехов в русской театральной критике: Комментированная антология
Издательство: Летний сад, 2007 г.
Твердый переплет, 532 стр.
ISBN 978-5-89740-100-0
Тираж: 500 экз.
Формат: 84x108/16
В книге впервые собраны отклики на постановки пьес А.П.Чехова в столичном и провинциальном русском театре рубежа веков. Первый том раскрывает сценическую судьбу драматургии Чехова при жизни автора, летопись его отношений с отечественным театром, критиками, а также историю восприятия чеховской драмы читателями и зрителями этого времени. Книга восстанавливает неизученную картину бытования драматургии Чехова в первые десятилетия XX века. Комментарии к статьям и рецензиям из русской периодики выстроены на неопубликованных и известных документах эпохи (мемуары современников, дневниковые записи, письма).
Книга адресована не только специалистам, студентам филологических факультетов и театральных вузов, но и всем, кого интересует творчество Чехова, процесс самосознания русской интеллигенции, история отечественного театра и культуры.
Автор является старшим научным сотрудником Всероссийского НИИ искусствознания Министерства культуры РФ
библиотечка статей сайта:
Всеволодов Р., Лукин Е., Капор М. "ТРИ СЛОВА О ВОЙНЕ: "Немецкая девушка", "Танки на Москву", "Смерть? Это не больно!"
Сборник повестей и рассказов о трех войнах.
Повесть «Немецкая девушка» показывает тихий ужас опустошенных территорий. Состояние войны не только снаружи, но и в душе каждого человека. Маленькие рассказы, из которых состоит произведение, написаны современным языком, позволяющим почувствовать реальный запах войны.
Повесть «Танки на Москву» отображает чеченскую кампанию без громких слов и морализаторства. Столкновение со смертью — как проверка человечности...
Сборник рассказов выдающегося сербского писателя Момо Капора — о боевых действиях в Боснии и Герцеговине. Автор, не расставляя акцентов, просто фиксирует события и истории; получается пронзительная картина жизни современного человека в абсурдной нелогичной атмосфере войны. узнать подробности и купить эту книгу
Китайские министры представили новый проект договора, по которому большая часть русской Сибири отторгалась от России. Состоялось еще семь встреч с упрямыми китайскими министрами, которые то угрожали русскому посланнику, то пытались подкупить его. Савва Владиславич, как он сам писал в Россию, ответил китайцам с «холодной гордостью», что он не предатель и потому не собирается подписывать договор в таком виде.
Тогда китайцы начали притеснять его, не выдавая ему и его свите никаких продуктов, кроме соленой воды, отчего многие разболелись. Упомянутый министр Цуньли Ямин угрожал Владиславичу расправиться с ним и его свитой как с врагами, сослать их на вечное поселение в пустыню. На это граф Савва Владиславич ответил, что не допустит этого, хотя бы и ценой собственной жизни, а русская императрица достаточно сильна, чтобы отомстить за издевательства над своим посланником.
На это китайцы ответили ему:
«Ты приехал сюда раздавать подарки, а не договариваться с китайцами. Забери свои подарки и возвращайся с пустыми руками».
Явившись на верховный совет китайских министров, Владиславич заявил:
«Российская империя дружбы богдыхана желает, но и недружбы не очень боится, будучи готова к тому и другому!»
— «Ты объявляешь нам войну!» — воскликнули китайцы. <...> читать дальше
... Кроме Блока, был Брюсов. Но он был дозволен, опять же, на прокрустовом ложе. Не было ни одного более или менее репрезентативного собрания сочинений Брюсова. Нет, кстати казать и до сих пор. И все это по внешним причинам. Потому что Блок с «Двенадцатью», а Брюсов со стихами памяти Ленина и с вступлением в правящую партию, в которую он, конечно, вступал отнюдь не потому, что проникся большевистскими идеями, а исключительно из-за своей исконной любви к России, как к сильному, заявляющему о себе дерзко и смело государству. Вот эти две фигуры. Остальные были в очень малых дозах приемлемы. Некоторые же не были приемлемы вовсе. Это, прежде всего, те, которые, одновременно, были грешны дважды. Как модернисты, непонятные советскому читателю, и как враги советской власти... подробнее
<...> Все, что происходит с князем на протяжении этих “смотрин”, — неуместное одушевление, страстная проповедь, и разбитая ваза, и настигнувший его припадок эпилепсии, — должно свестись к единому выводу: “жених он невозможный”. Но, как ни странно, вывод этот почти не отражается на бытовом положении Мышкина. Решившаяся, было, на него Лизавета Прокофьевна вдруг оспаривает самое себя: “Я бы тех всех вчерашних прогнала, — заявляет она Аглае, — а его оставила, вот он какой человек...” (8; 460). Сцена вечера затрагивает по отношению к князю нечто несравненно более важное, чем реноме жениха, — меняется надбытовой статус героя. Перед гостями Епанчиных Мышкин впервые выступает в роли проповедника. Смысл его проповеди, как уже не раз отмечалось в достоеведении, близок идеологическому комплексу Достоевского — автора “Дневника писателя”. В этом своем качестве речь Мышкина о католичестве и православии неоднократно привлекала внимание исследователей. Так, Г. Померанц считает, что сам факт ее присутствия в романе нарушает внутреннюю гармонию образа “князя Христа”. “Мышкин, — пишет исследователь, — не может проповедовать, как Достоевский, с пеной у рта, что католицизм — это атеизм”. Не оспариваю этого психологически точного замечания. Но думаю, что в композиционном плане эпизод не воспринятой слушателями исступленной речи героя в высшей степени необходим и оправдан... <...> подробнее
<...> «Простая дева», гадающая о суженом, и барышня, разгадывающая Онегина «с французской книжкою в руках», — две ипостаси одного лица. Внерациональное зерно личности во втором случае, разумеется, не столь заметно, но и здесь оно определяет начала и концы: причину обращения к оставленным книгам и аспект их восприятия. На протяжении всего происходящего Татьяна целиком сосредоточена на мыслях о своем избраннике. У нее нет побуждений, свободных от интереса к Онегину. Нет и заранее обдуманных намерений. Неожиданно для себя оказывается она в онегинских местах. Видит с холма дом, рощу, сад. На «пустынный двор» входит «едва дыша». В комнатах ее потрясают еще живые следы присутствия Евгения, очаровывает убранство «модной кельи». Мысль о чтении здесь рождается прежде всего из невозможности оставить все это сразу. Отсюда и тот «запас» многократности, который содержит ее просьба («навещать», «читать»).
И во второй приход, уже рано утром, Татьяна долго не может взяться за книги («Сперва ей было не до них», — специально отмечает автор). «Странный» их выбор привлекает ее внимание как отпечаток личности уехавшего владельца. Даже когда она целиком погружается в чтение, «мир иной» открывается ей в раме онегинских значков и пометок. До какой-то поры чувства героини — эхо чувств героя. Но в финале вместо абсолютного слияния — резкий слом. Понимание (или то, что Татьяна считает таковым) оказывается равнозначным отторжению — в прямом и переносном смысле. ... <...> подробнее
<...> Державинские «переростыши» дышат гиперболизмом — эмоциональным ли, цветовым ли. Тютчевское замедленно льющееся словообразование несет в себе противоположную тенденцию — умиротворяющее воздействие особого рода. Оно связано с той магией, которой обладают у Тютчева понятия «сон, дремота». Они распространяют состояние, близкое заражению. В стихотворении даже есть зримое воплощение такого заражения — волнообразное движение колосьев. Эмоциональную гамму дополняет тусклый свет, озаряющий всю картину. <...> подробнее
Если вам интересна эта книга - рекомендуем обратить внимание:
Альми И. "Внутренний строй литературного произведения"
Серия "LiterraTerra" адресована преподавателям, студентам, учащимся, а также всем любителям русской литературы. В новую книгу серии включены статьи по обзору хлассической литературы с точки зрения внутреннего строя произведения.
Альми — мастер краткой историко-литературной штудии на, казалось бы, локальную тему за которой, однако, стоит целостность исследовательских интересов, острая избирательность исследовательского слуха. Так что очертившийся в итоге слитный образ русской литературы больше суммы
представленных слагаемых.
«Фасеточное» зрение автора, глядящего на свой предмет через дробные стеклышки отдельных мотивов, без протяженно-тусклого «советского» монографизма, делает чтение работ Альми легким и увлекательным занятием, несмотря на то что она не вдается в терминологические новации и не чурается привычного историко-филологического инструментария.
В сфере рассматриваемых авторов: Пушкин, Баратынский, Тютчев, Достоевский, Фет, Чехов и др. посмотреть и купить эту книгу
Гречишкин С., Лавров А. "Символисты вблизи" (Статьи, публикации)
Авторы, специалисты по истории русской литературы «Серебряного века» представляют работы, посвященные жизни и творчеству писателей-символистов - Валерия Брюсова, Андрея Белого, Александра Блока, а также статьи и публикации, вводящие в читательский обиход ныне малоизвестные имена, сыгравшие в свое время заметную роль в литературном процессе. Эти публикации основаны на архивных материалах и историко-литературных фактах, прежде не бывших предметом специального рассмотрения.
Из рецензий: Петербургское издательство «Скифия» выпустило сборник статей двух филологов, специалистов по «Серебряному веку» – Александра Лаврова и Сергея Гречишкина. Главные герои книги – Александр Блок, Валерий Брюсов и Андрей Белый. Помещены работы, ставшие научной классикой: Биографические источники романа Брюсова «Огненный ангел», «Волошин и Ремизов». Публикуются воспоминания Константина Эрберга, письма Блока к Дмитрию Философову, Зиновию Гржебину и другим... подробнее
Альми И. "О поэзии и прозе"
Книга Инны Львовны Альми - это своеобразный итог плодотворной работы в течение тридцати лет. Разумеется, речь можно вести об итоге на сегодняшний день, поскольку научная жизнь И.Л. Альми, всеми признанного и ценимого филолога, по-прежнему активно протекает в том же русле - русле классической русской литературы. В сфере ее интересов и поэзия, и проза XIX (отчасти и XX) века. Сочетание, кстати сказать, в филологии нечастое, где предпочтение отдается специализации.
Если говорить о книге, то именем, образующим поэтический центр, является имя Пушкина, а прозаический - имя Достоевского. К пушкинскому центру относятся работы о поэтах близкого Пушкину круга - Баратынском, Батюшкове, а также и о Тютчеве, Некрасове, Ахматовой, Пастернаке.
Впрочем, Пушкин интересует И.Л. Альми во всех ипостасях: отдельный раздел - "Автор, герой, традиция" - представлен статьями "Статус героя в пушкинском повествовании", "Об автобиографическом подтексте двух эпизодов в произведениях А.С. Пушкина", "Пушкинская традиция в комедии Гоголя "Ревизор"".
"Прозаический" раздел, кроме статей о творчестве Достоевского, включает исследования об "Отцах и детях" Тургенева и "Мастере и Маргарите" Булгакова... подробнее
Если не получается сделать заказ. Не отчаивайтесь - просто напишите письмо на info@piterbooks.ru или позвоните нам по телефону: +7(952) 23-000-23
Так же Вы можете бесплатно послать нам запрос - мы перезвоним
КОГДА МНЕ ДОСТАВЯТ КНИГУ?
Версия для печати 
Приходите в наш книжный интернет-магазин:
книги по истории Шумера,